На этой грустной ноте поиски и завершились.

А вообще Гайдар на всякую ерунду не отвлекался, чувствовал, наверное, что не так много ему времени отведено, пытался что-то серьезное успеть сделать. А убило его то, что его отстранили от всего, не дали работать, не дали доделать и завершить то, что он хотел. Да еще вместо спасибо за то, что экономику спас, взяли и назначили стрелочником. И ближнее окружение, и дальнее. И он остался в нашей истории не просто непризнанной фигурой, а каким-то воплощением зла. Вот в такой атмосфере Гайдар сидел себе один на даче, писал свою «Гибель империи». И пока писал — жил, а как дописал — умер…

Есть еще страшно важный эпизод. Ведь когда в центре Москвы 3 октября 1993-го полыхнула настоящая гражданская война, милиция бездействовала и даже частично покинула город, а войска, шедшие на подмогу, притормозили у кольцевой. Дело могло кончиться совсем плохо.

И вот тогда этот типичный интеллигент, совершенно не боец (как все тогда думали), кабинетный ученый Гайдар взял и вывел людей на улицу. Он обратился к москвичам по телевидению. Призвал собираться у Моссовета на Тверской и быть готовыми взять в руки оружие. Потом сам приехал — был с людьми, рассказывал о событиях, выступал, организовывал, опять выступал… Потом пришли известия, что в город-таки прибыли войска, что армия теперь точно находится на стороне Ельцина, и простым горожанам можно пойти по домам.

Поначалу поступком Гайдара все восхищались, а после стали обвинять: дескать, это провокация — вывести безоружную толпу под пули. Людей могли бы расстрелять, и было бы много крови… В общем, сплошные «если бы да кабы»…

Но видите ли, господа-товарищи, Гайдар не просто позвал людей на улицы, он сам вместе с ними пошел — точно такой же безоружный. И это, я считаю, был тот момент, когда маятник истории качнулся в нашу пользу. Еще нас выручило, конечно, то, что тогдашние радикалы-националисты — Макашов, Баркашов и иже с ними — слишком буквально воспринимали идеи Ленина про то, что для захвата власти надо первым делом взять почту, телеграф и телефон. А посему решили штурмовать «Останкино», а не зашли пешком в пустой Кремль.

Утрирую, конечно. Но если бы вооруженные баркашовцы ринулись все-таки в Кремль, то им сначала пришлось бы пройти через всю Тверскую улицу, а именно туда Егор вызвал, призвал, вывел людей. И это при том, что он совсем не уличный трибун.

Егор же понимал, какую ответственность на себя берет. Он всегда понимал, что делает. И тогда, в 1993-м, и когда решился на радикальные меры, чтоб спасти экономику.

Ведь это сейчас рисуют какие-то галлюцинации на тему, как в конце СССР мы все сытно жили. А почитайте документы — справки и доклады КПСС, КГБ, союзного руководства. Есть было нечего. Перед тем как Егор начал экономические реформы, в Москве и Питере продовольствия было всего на три дня.

Казна пуста, денег нет, запасов нет… Никаких возможностей, кроме как дать свободу, отпустить цены. Кстати, цены-то не Гайдар в 1991-м отпустил, а еще Горбачёв в 1990-м[67]. Правда, про это уже все забыли.

То, что сделал Гайдар, назвали потом «шоковой терапией». Названия разные выдумывать у нас все горазды, а вот взять на себя ответственность в критической ситуации… Но главное слово в этом словосочетании все-таки не «шоковая», а «терапия», то есть — спасение экономики.

И притом не только ресурсов не было, еще и власти не было. КПСС — нет, СССР — нет, союзных органов ни одного не осталось, у России — министерства и ведомства только-только начинают входить в курс всех тех дел, которыми занимались структуры Союза ССР… По факту — страна практически неуправляемая, голодная и холодная, стоящая у края пропасти. И в этот момент надо просто решиться сделать то, что сделал в свое время Ленин в 1920-х годах — ввести НЭП. И Гайдар это сделал. Так что, по сути, рыночные гайдаровские реформы — это тот же НЭП, только 1990-х годов.

Кстати, у китайского экономического чуда ноги тоже из НЭПа растут. Я уже рассказывал, что молодой Дэн Сяопин учился в Москве в 1926–1927 годах. И в это время он повсюду видел плоды рыночных реформ. Только что молодая Россия умирала от голода, а через несколько лет — экономика на подъеме, производство растет, на рынке полно товаров, новые магазины, рестораны, кафе открываются. Дэн Сяопин вспоминал, что в Университете имени Сунь Ятсена, где он учился опыту большевизма, студентов кормили три раза в день. Лучше, чем богачей. Как вспоминал сам архитектор китайских реформ и его сокурсники: один день — рыба, через день — мясо, потом птица, суббота, воскресенье — икра черная или красная. На завтрак — яйца, колбаса, чай с сахаром… И такое обилие не потому, что хотели пустить пыль в глаза китайским товарищам. Просто так жила Москва при НЭПе. И у Дэн Сяопина сложилась четкая картина, что экономическая свобода и твердая коммунистическая власть — это и есть формула скачка к экономическому чуду, если у страны не было буржуазной революции и ста лет буржуазной экономики.

В общем, свои реформы Дэн Сяопин «срисовал» у нас. А мы такую модель не использовали. И вот теперь дружно завидуем-вздыхаем: «Ах, Китай…»

Очень скучаю по Юрию Лужкову. Закрылась еще одна страница тех самых девяностых, которые, как оказалось, на самом деле являются главным персонажем моих записок. Теперь о Лужкове надо говорить в прошедшем времени. Светлая ему память.

И первая мысль: Юрий Михайлович находится в одном ряду с такими фигурами, как Примаков или Черномырдин, — с людьми, безусловно, яркими и талантливыми, но согласившимися уйти в тень и оставить свое дело только потому, что так сказала Система. Для меня это люди того поколения, в которых сталинская эпоха жесткой рукой вложила внутреннего цензора. Если партия сказала: «надо уйти», значит, надо не бороться, а уйти.

Правда, говорят, что Евгений Максимович пытался недолго сопротивляться, поскольку считал, что его попросил на выход не президент Ельцин, а его окружение. Но когда в дело вмешался тогдашний секретарь Совета безопасности Владимир Владимирович Путин[68], Примаков быстро ушел.

А Виктор Степанович Черномырдин и Юрий Михайлович Лужков ушли не сражаясь.

Прекрасно помню всю эту историю с отставкой Лужкова. Невооруженным глазом было видно, что его жестко и некрасиво, абсолютно неуважительно убирают. Идет какая-то возня, интриги, после чего Дмитрий Медведев подписывает указ об отставке с поста мэра. И Юрий Михайлович даже не пытается защищаться: беззвучно сдает полномочия, поворачивается и тихо уходит. Сначала в тень, потом — в вечность.